План был нарушен в самом же начале. Вместо того, чтобы, согласно диспозиции, зайти с правой стороны и толкнуть миллионера в правый бок, Балаганов потоптался на месте и неожиданно сказал:
— Позвольте прикурить.
— Я не курю, — холодно ответил Корейко.
— Так, — глупо молвил Шура, озираясь на Паниковского. — А который час, вы не знаете?
— Часов двенадцать.
— Двенадцать, — повторил Балаганов. — Гм... Понятия не имел.
— Теплый вечер, — заискивающе сказал Паниковский. Наступила пауза, во время которой неистовствовали сверчки. Луна побелела, и при ее свете можно было заметить хорошо развитые плечи Александра Ивановича. Паниковский не выдержал напряжения, зашел за спину Корейко и визгливо крикнул:
— Руки вверх!
— Что? — удивленно спросил Корейко.
— Руки вверх!— повторил Паниковский упавшим голосом. В тот же час он получил короткий, очень болезненный удар в плечо и упал на землю. Когда он поднялся, Корейко уже сцепился с Балагановым. Оба тяжело дышали, словно перетаскивали рояль. Снизу донесся русалочий смех и плеск. Дерущиеся стукались головами и оживленно молотили кулаками.
— Что ж вы меня бьете? — надрывался Балаганов. — Паниковский!..
— Я тебе покажу,который час! — шипел Корейко, вкладывавший в свои удары вековую ненависть богача к грабителю.
Паниковский на четвереньках подобрался к месту побоища и сзади запустил обе руки в карманы скромного геркулесовца. Корейко лягнул его ногой, но было уже поздно. Железная коробочка от папирос «Кавказ» перекочевала из левого кармана в руки Паниковского. Из другого кармана посыпались на землю бумажонки и членские книжечки.
